Отечественная война 1812 года смоленское сражение кратко. Сражение под Красным (1812)

Состоявшееся в начале августа, Смоленское сражение 1812 года было первой схваткой между русскими и французами, и хотя оно и не стало генеральным сражением, но все же превратилось в одно из самых драматических событий Можно с уверенностью сказать, что уже это столкновение армий положило начало перелому в ходе противостояния.

Хотя отступление русской армии к Москве не прекратилось, однако, после того, как Смоленское сражение завершилось, оно приняло уже несколько иной характер, и Наполеон начал понимать, что стремительного «блицкрига» не получится, и рано или поздно придется искать новые пути ведения войны и, возможно, даже поводы для перемирия.

Интересно, что хотя ни сам Наполеон, ни командующий Первой западной армией Михаил Барклай-де-Толли проводить Смоленское сражение не стремились, избежать его было практически невозможно. Наполеону необходимо было сделать передышку в своем стремительном продвижении по российской территории. Из-за необходимости обеспечивать себя продовольствием, французские войска сильно растянулись в стороны, и их нужно было опять собрать в единый кулак, одновременно попытавшись тем самым отрезать Первую западную армию Барклая-де-Толли от соединения со Второй армией, которой командовал Багратион, и одновременно их обеих от столицы.

Барклай-де-Толли же опасался вступать в прямое сражение с войсками французского императора зная, насколько натренированы и сильны его солдаты именно в таком способе ведения боевых действий. Он не хотел ослабить таким сражением боеспособность русских армий, осознавая, что продвижение неприятеля к Москве в любом случае остановить не удастся. Однако из-за настойчивого давления императорского окружения и собственного генералитета, обнадеженного именно кажущейся раздробленностью французской армии, ему пришлось согласиться на сражение под Смоленском.

4 августа пятнадцатитысячные русские войска отразили первый удар французов по Смоленску, сдержав их наступление и обеспечив возможность для Первой и Второй западной армии, к вечеру того же дня объединившихся в 120-тысячную группировку, подойти к городу и расположиться на высотах правобережья Днепра напротив 200-тысячной французской армии, укрепившейся на левом берегу.

Наутро Наполеон ожидал, что русские войска выйдут в поле для сражения по всей форме, но этого не произошло. Российский главнокомандующий, по-прежнему желающий сохранить армию любой ценой и не оказаться отрезанным от столицы, приказал отступить в сторону Москвы. Для того чтобы прикрыть отступление и сдержать натиск французских войск, были выделены корпуса Раевского и Дохтурова, и дивизии Неверовского, и Коновицина, которые в основном и участвовали в бою с французами. Потери армии Наполеона у Смоленска составили около 20-ти тысяч человек. Тогда как русская армия потеряла всего 10 тысяч бойцов.

На следующий день у Валутиной Горы - деревни, расположенной в 10-ти километрах от Смоленска, произошло столкновение между 3-тысячным отрядом русских, которым командовал генерал Тучков, и 40 тысячами французов из корпуса генерала Нея, посланным Наполеоном с целью перерезать коммуникации отходящей русской армии. Тучков, оценив опасность, которую представлял для русских маневр Нея, по собственной воле преградил дорогу французам своим небольшим отрядом, заняв очень удобную позицию у Смоленской дороги. Благодаря выгодности своего положения Тучкову удалось целый день сдерживать французов и даже периодически переходить в контратаки. Во время последней из них, которая происходила уже при свете луны, мужественный генерал был ранен штыком и попал в плен.

Однако усилия Тучкова не пропали даром. Русской армии удалось с успехом отойти. Таким образом, было завершено Смоленское сражение, длившееся в общей сложности два дня. Смоленск пал, но русская армия без существенных потерь переправилась через Днепр и отступила вглубь России, готовая к дальнейшим боевым действиям.

Между русской армией и французскими войсками произошло 16-18 (4-6 по старому стилю) августа 1812 года.

Русские войска в составе 1-й Западной армии под командованием генерала от инфантерии Михаила Барклая де Толли и 2-й Западной армии под командованием генерала от инфантерии Петра Багратиона общей численностью 120 тысяч человек 3 августа (22 июля по старому стилю) соединились в районе Смоленска и развернули наступление на Рудню, Витебск. Для прикрытия Смоленска с юго-запада к предместью Красненское был направлен отряд генерал-майора Дмитрия Неверовского в составе 7 тысяч человек и 14 орудий.

Наполеон, увидев в наступлении русских войск опасность для растянутой по фронту французской армии (около 200 тысяч человек), перегруппировал свои войска к правому крылу и возобновил наступление. Обойдя левый фланг русских войск, он устремился к Смоленску с целью овладеть городом, выйти в тыл русской армии и навязать ей генеральное сражение. Упорное сопротивление отряда Неверовского в районе предместья Красненское задержало авангард французской армии под командованием маршала Иоахима Мюрата в составе 22 тысяч человек на сутки. Это позволило русскому командованию организовать оборону Смоленска силами 7-го пехотного корпуса под командованием генерал-лейтенанта Николая Раевского в составе 13 тысяч человек до подхода к городу вражеских войск. К этому важному стратегическому пункту, прекратив наступление, также направились русские 1-я и 2-я Западные армии.

Утром 16 (4 по старому стилю) августа к городу подошел корпус маршала Нея в составе 22 тысяч человек и попытался с ходу овладеть им, но был отбит войсками Раевского. Наполеон, стянув к Смоленску корпуса маршалов Нея, Даву, генерала Понятовского, кавалерию Мюрата и гвардию - всего до 140 тысяч человек и 350 орудий - решил здесь дать русской армии генеральное сражение.

Французская артиллерия начала обстрел крепости. Около полудня к Смоленску подошла 2-я Западная армия, и Багратион усилил корпус Раевского 2-й гренадерской дивизией под командованием принца Карла Мекленбургского. Защитники города в течение дня самоотверженно отражали атаки противника, который ввел в бой около 45 тысяч человек.

Вечером главные силы Наполеона сосредоточились на высотах левого берега Днепра. К этому времени к Смоленску прибыла 1-я Западная армия и заняла высоты на правом берегу реки. Главнокомандующий русскими войсками генерал Барклай де Толли, стремясь сохранить армию, решил, вопреки мнению Багратиона, оставить Смоленск и приказал 2-й Западной армии отходить по Московской дороге, а 1-й Западной армии - удерживать город для обеспечения отхода.

Оборона Смоленска была возложена на 6-й пехотный корпус под командованием генерала от инфантерии Дмитрия Дохтурова, усиленный 3-й пехотной дивизией под командованием генерал-лейтенанта Петра Коновницына - всего до 20 тысяч человек и 170 орудий.

17 (5 по старому стилю) августа в 8 часов утра Дохтуров атаковал и выбил войска противника из Мстиславльского и Рославльского предместий города. По приказу Барклая де Толли на правом берегу Днепра выше и ниже Смоленска были развернуты две сильные группы артиллерии под общим командованием генерал-майора Александра Кутайсова с задачей фланговым огнем поражать вражеские войска, атакующие крепость.

В 14 часов Наполеон бросил войска на штурм Смоленска. После двухчасового боя они заняли Мстиславльское, Рославльское и Никольское предместья. Барклай-де-Толли направил на помощь Дохтурову 4-ю пехотную дивизию под командованием принца Евгения Вюртембергского. Овладев предместьями, противник установил около 150 орудий для разрушения городских стен.

Вечером французам удалось на короткое время овладеть Малаховскими воротами и Красненским предместьем, однако русские войска решительной контратакой заставили их отступить. В результате интенсивного артиллерийского обстрела противника в городе начались пожары.

К 22 часам бои утихли во всех пунктах. Войска Дохтурова в составе около 30 тысяч человек, отразив натиск врага, удержали за собой Смоленск. Однако в связи с большими разрушениями и сильными пожарами в ночь на 18 (6 по старому стилю) августа русские были вынуждены оставить город. Корпус Дохтурова, уничтожив мост, отошел на правый берег Днепра.

В результате Смоленского сражения был сорван замысел Наполеона - навязать русской армии генеральное сражение под Смоленском в невыгодных для нее условиях. Русские генералы и офицеры проявили высокое искусство управления войсками в тяжелом оборонительном сражении в условиях значительного превосходства врага в силах и средствах. Наполеоновские войска в сражении потеряли до 10-12 тысяч человек, а русские - 6-7 тысяч человек.

Обстановка под Смоленском становилась всё более напряжённой. В связи с тем, что Первая и Вторая Западные армии находились в нескольких десятках километров от города, генерал Николай Раевский рассчитывал только на войска, сосредоточенные непосредственно в районе Смоленска (свой 7-й пехотный корпус и ослабленную в боях под Красным 27-ю дивизию Дмитрия Неверовского). Собрав ночью военный совет, Николай Николаевич Раевский принял решение подтянуть все войска в город и организовать сопротивление внутри крепости и в городских предместьях.

Французы атакуют Смоленск, 1812 год
Гравюра Пьера Жозефа МУАТЭЙЯ по рисунку Фани КУШЕ

К Смоленскому сражению армии пришли приблизительно с такими силами: французская – 175-180 тысяч (по разным данным), объединённые русские армии – около 130 тысяч человек. Утром 16 августа у Смоленска начали появляться передовые части Великой армии, это были войска подошедших корпусов маршалов Нея, Даву и Мюрата. Вскоре сюда же прибыл и Наполеон. Обложив город, французы начали его бомбардировку. В течение всего дня противник пытался овладеть Смоленском, неустанно атакуя позиции русской армии. Неприятельские орудия обстреливали город, но их батареи были сбиты прицельным огнем русской артиллерии.

Битва за Смоленск
Фриц НЕЙМАН

Сражение при Смоленске
Неизвестный художник

Однако сломить сопротивление защитников города не удалось. Большую помощь войскам Раевского оказали смоленские ополченцы, принявшие участие сначала в укреплении городских стен, а затем и непосредственно в боевых действиях И хотя силы были неравны, тем не менее в течение дня защитники самоотверженно отражали атаки армии Наполеона. К концу дня генерал Раевский получил послание от Багратиона:
– Друг мой! Я не иду, а бегу; желал бы иметь крылья, чтобы скорее соединиться с тобой. Держись! Бог тебе помощник!

Много лет спустя, на острове Святой Елены, ссыльный император Наполеон вспоминал: Пятнадцатитысячному русскому отряду, случайно находившемуся в Смоленске, выпала честь защищать сей город в продолжение суток, что дало Барклаю-де-Толли время прибыть на следующий день. Если бы французская армия успела врасплох овладеть Смоленском, то она переправилась бы там через Днепр и атаковала бы в тыл русскую армию, в то время разделенную и шедшую в беспорядке. Сего решительного удара совершить не удалось.

Сам же Николай Николаевич впоследствии прокомментировал это заявление так: Сей отряд русской армии был мой корпус, соединенный с остатками отряда Неверовского...

Защита Смоленска
Хромолитография А. САФОНОВА

К вечеру к Смоленску начали прибывать Первая и Вторая Западные армии. Генерал Багратион стоял за сражение, но мнение осмотрительного командующего Барклая-де-Толли, старавшегося всеми силами сберечь армию, взяло верх. Было решено лишь задержать французов арьергардом, а главные силы отвести за Днепр и дальше. В ночь на 17 августа измотанные в боях 7-й корпус генерала Раевского и отряд генерала Неверовского были заменены войсками 6-го пехотного корпуса под командованием генерала от инфантерии Дмитрия Сергеевича Дохтурова и 3-й пехотной дивизией генерала Петра Петровича Коновницына.

Задача стояла прежняя – задержать наступление французов. Всего корпус с приданными частями насчитывал до 30 тысяч человек. Ему противостояли не менее 45 тысяч французов.

Дмиитрий Сергеевич Дохтуров
Юрий ИВАНОВ

Сам генерал Дохтуров в это время хворал лихорадкой и Михаил Богданович Барклай-де-Толли отправил к нему посыльного, дабы узнать, в силах ли он действовать при обороне Смоленска. На это Дмитрий Сергеевич ответил:
– Лучше умереть на поле чести, нежели на кровати...

Сражение за Смоленск 17 августа 1812 года
Рисунок А. САНДОСА с живописного оригинала Шарля ЛАНГЛУА

Французы возобновили штурм. Наполеон Бонапарт, увидев отступление Второй армии генерала Багратиона, которая двигалась в сторону Дорогобужа, понял, что опять ему не видать генерального сражения. Неприятель попытался завладеть переправой через реку Днепр, однако все эти попытки были отбиты. Император отдал приказ о бомбардировке города. Огонь трёхсот орудий сметал башни, дома, церкви. Главный удар был направлен на Молоховские ворота, куда наступали части маршала Даву. С запада шёл корпус Нея, с востока – конница маршала Понятовского и генерала Брюйера. Вскоре предместья оказались в руках неприятеля, однако пробить крепостную стену им не удалось.

Оборона Смоленска
Пётр КРИВОНОГОВ

У четырёх орудий, находившихся у Молоховских ворот, несколько раз была сменена артиллерийская прислуга, здесь был ранен в руку, но не покинул поля боя, генерал Коновницын, а также геройски погиб командир Иркутского драгунского полка генерал-майор Антон Антонович Скалон, сражённый картечью. Сам император Наполеон, присутствуя тремя днями позже на его погребении, отметил личное мужество русского генерала.

Портрет генерала А. А. Скалона
Джордж ДОУ

Кроме Антона Антоновича Скалона, 17 августа был смертельно ранен под Смоленском и скончался в тот же день генерал-майор Балла Адам Иванович – командир 3-й бригады в 6-м корпусе Дохтурова. К сожалению, его портретов не сохранилось и в Военной галерее Зимнего дворца представлена одна лишь вызолоченная рама с его именем.

Бегство населения из Смоленска в день сражения
Литография Г. Генри по оригинальному рисунку О. Микешина

В 7 часов вечера французы попытались ещё раз штурмом овладеть городом, но вновь были отбиты. В городе между тем загорелись деревянные постройки, к вечеру Смоленск пылал. Страшная картина представала взору. От города почти ничего не осталось, толпы жителей, бросая имущество, бежали. Снопы огня и чёрные столбы дыма поднимались высоко и расстилались под самыми облаками... Из-за пожаров, возникших в городе, Барклай-де-Толли принял решение оставить Смоленск в ночь с 17 на 18 августа 1812 года и тоже двигаться к Дорогобушу. Для прикрытия отхода в Петербургском форштате (правый берег Днепра) были оставлены егеря. И опять предстояла тяжкая работа солдатам генерала Дохтурова. Кроме того, Дохтуров должен был ликвидировать Днепровский мост. Арьергардом распоряжался Коновницын.

Перед Смоленском 17 августа 1812 года, 10 часов вечера

17августа на рассвете по всей линии войск началась стрельба, которая прерывалась лишь ненадолго короткими паузами и одиночными орудийными выстрелами. Во второй половине дня стрельба стала постоянной и всеобщей. Император, прибывший на место, удостоверился, что русские не желают рисковать, вступая в сражение, а намерены ограничиться обороной Смоленска, где они сосредоточили большое количество войск, поэтому он отдал приказ атаковать город на всех пунктах.

Тут же храбрые поляки Понятовского под гром своих шестидесяти орудий двинулись на правом фланге на лежавшее перед ними предместье и попытались разрушить мосты, по которым осуществлялось сообщение между городом и правым берегом. В центре Моран и Гюден под началом Даву овладели укрепленными предместьями в южной части Смоленска, тогда как Ней, во главе своих привыкших к победам колонн атаковал, опираясь на Днепр, русских, удерживающих оборону за пределами крепости на западе. После упорного и кровопролитного сражения все позиции русских были захвачены, а сами они отброшены за стены города, остановившие продвижение наших войск Напрасен был непрерывный рокот орудий 3-го корпуса и гвардии, повторяемый, словно эхом, артиллерией противника, установленной на стенах, башнях и возле монастыря. Зря мы обстреливали башни и стены, стремясь подавить огонь. Напрасно батареи 12-го гвардейского 1-го армейского корпусов переместились по открытому месту, невзирая на артиллерийский и ружейный огонь неприятеля, и стали на позиции города, чтобы пробить брешь в крепостной стене, этом великолепном творении царя Бориса Годунова. Все попытки оказались напрасными, и лишь наступившая темнота положила конец сражению, не давшему результатов, пропорциональных огромным людским потерям.

Вскоре мы стали свидетелями нового зрелища. В центре города, в котором со своих бивуаков мы лишь купола собора, над холмом, стали подниматься столбы огня, словно шедшие из горы. Они всё увеличивались и увеличивались и, наконец, образовали сноп пламени, превративший ночь в день, далеко освещая окрестности Смоленска. Это зрелище, в сочетании с легким и теплым ночным ветерком, напоминало извержение Везувия, и нам хотелось предаваться этим иллюзиям, не думая о тяжелых обстоятельствах, в которых мы оказались, наблюдая за этой сценой. Мы совершенно не задумывались ни над тем, кто виновник этого грандиозного пожара, ни над его пагубным последствием для нас.

Русские, отброшенные нашими атаками в Смоленск 17 августа, были под угрозой оказаться отрезанными от правого берега Днепра. В ночь с 17 на 18 противник поджег укрепление, расположенное на левом берегу, потом оставил город и разрушил мосты, но не эвакуировал предместье, которое вытянулось по правому берегу на такую же длину, как и город. На рассвете мы овладели дымящимися остатками города, и наша дивизия получила приказ перейти вброд на правый берег и захватить это предместье. Наша первая бригада линейной пехоты ускоренным шагом пересекла реку, слету захватила предмостное укрепление и, преследуя противника по улицам, оттеснила его на расположенные напротив высоты, но русские, поддерживаемые значительно превосходящими силами и многочисленной артиллерией, быстро выбили ее из предместья и отбросили на правый берег реки, где она с огромным трудом сумела закрепиться на предмостном укреплении и в соседних домах и садах.

Чтобы поддержать наших, в огонь бросили еще две бригады легкой пехоты. Артиллерия, оставленная в резерве возле часовни за пределами предместья, находящегося на левом берегу, получила приказ передислоцироваться под стены Смоленска.

В соответствии с полученным приказом, мы поспешили, насколько позволяли наши измученные лошади, пересечь под вражеским огнем предместье, расположенное на левом берегу, и с трудом, по загромоздившим узкие улочки трупам, выйти к холму, примыкающему к Смоленску, откуда мы могли направить наши орудия на русских. Ведомые лично маршалом Неем, мы заняли позицию на старом разрушенном укреплении, между двумя большими многоугольными башнями, в том месте, где стена поворачивает с запада на север. С этой точки нашим взглядам открывался весь город, расположенный на правом берегу Днепра, и мы могли обозревать на всю длину его главные улицы, где в большом количестве собрались русские войска.

Итак, поддерживаемые французской батареей легкой артиллерии, занявшей позицию слева от нас, мы открыли огонь. Но нам так и не удалось выбить русских из домов и садов из-за ив на берегу реки, где они укрепились и сильно досаждали нам своим огнем. Русские упорно держались до самого вечера, пока, наконец, страшный жар от охватившего всю эту часть города пожара не развел врагов.

Несколько канониров, страдавших от жажды, вызванной постоянными трудами и страшной жарой, нашли в одном из городских домов молодую русскую девушку и заставили принести им воды. Оробев от вида иностранных солдат, напутанная громом пушек и свистом пуль, бедняжка ушла от этого места ужаса и разрушения, дрожа и спотыкаясь стала пробираться через обломки оружия своих соотечественников. Однако она была не так уж напугана, поскольку несколько раз, с риском для своей жизни, приносила нам воду, а затем, живая и невредимая, вернулась в лоно своей семьи, тревожившейся о ее участи.

Вюртембергская артиллерия в битве за Смоленск 18 августа 1812
Христиан Вильгельм Фабер дю ФОР

Едва предместье на правом берегу Днепра оказалось занято нашими доблестными войсками, как на них со всех сторон обрушился многократно превосходящий их числом противник. На помощь нашим войскам спешно примчались несколько орудий, навлекших на себя убийственный огонь русских. Скоро наши направили жерла пушек туда, где только что стояли вражеские батальоны. Их разбитое оружие, которым была завалена земля, говорило об ожесточении, с которым шел бой за этот пункт. Несколько ядер влетело в наши ряды и взрыхлило равнину. Вокруг нас с быстротой молнии летали комья земли и камни. Некоторые солдаты, считая, что раз ядро пролетело мимо – опасность миновала, получали раны от этих осколков и от ядер, которые, ударяясь в стены, отлетали рикошетом к нашим позициям.

Только вечер принес на нашу позицию долгожданный отдых. День почти закончился. За исключением редких орудийных выстрелов, мы с этого момента оставались лишь пассивными зрителями перестрелок, продолжавшихся, так сказать, у наших ног. Огонь, вспыхнувший во многих местах расположенного на правом берегу реки квартала города, так распространился к вечеру, что на улицах люди больше не могли находиться. То ли пожар был вызван одним из тех случаев, что неотделимы от уличных боев, то ли русские сами подожгли город, желая тем самым остановить наше продвижение и уничтожить собранное в городе продовольствие, или же его вызвали обе эти причины разом? Загадка не разрешена до сих пор. Тем не менее наши перешли на правый берег поблизости предмостного укрепления, которое им даже удалось запять.

Пока на правом берегу происходили все эти события, корпуса Великой армии подошли к спускам с холмов левого берега и при звуках своих оркестров направились к Днепру и стали формироваться с тем, чтобы перейти его на следующий день.

Внушительный вид этих ярко одетых масс, воинственные звуки музыки, глухой рокот русских пушек, которые с высот, расположениих на другом берегу, через равные промежутки времени выплевывали ядра в сторону наших войск, всё более близкие и всё более отчетливые звуки французских пушек, пытавшихся заставить замолчать русские орудия, – все это в один из самых лучших дней августа, под небом, где не было ни единого облачка, посреди зеленых равнин Смоленска, освещенных лучами заходящего солнца, все это производило на душу магическое впечатление, которое невозможно описать и которое вечно будет жить в воспоминаниях тех, кто стал тому свидетелем.

У стен Смоленска, 18 августа 1812 г., 10 часов вечера (фрагмент)
Христиан Вильгельм Фабер дю ФОР

После более или менее продолжительных перерывов рев орудий, наконец, смолк, а около десяти часов прекратилась и ружейная перестрелка. Пожар, продолжавший распространяться, разделил сражавшихся и сам стал хозяином поля боя. Наконец был произведен последний за 18 августа пушечный выстрел, и бой остановился. Глубокая тишина, нарушаемая лишь треском пламени, пожиравшего дома, сменила звуки того бурного дня. Наши войска собрались, чтобы отдохнуть. Нам пришлось оплакивать многих из наших товарищей – тех, веселых и полных надежд, кто этим утром покинули вместе с нами бивуаки и не вернулись на них. Они лежали за рекой, в горящем городе, павшие при штурме предмостного укрепления или в уличных боях. Хорошо еще, если их настигла мгновенная смерть! А раненые, беспомощные, охваченные пламенем, остановить которое было не под силу никому, лежали на улицах и сгорали в этом пожирающем огне!

В десять часов вся часть города, расположенная за рекой, была сплошным костром, который, словно в зеркале, отражался в водах Днепра и отбрасывал пурпурные отблески на древние стены и татарские башни святого города, далеко освещая округу словно днем. Но это зрелище длилось недолго: еще до полуночи пламя погасло. И весь этот квартал, самый красивый и самый богатый в Смоленске, еще утром наслаждавшийся полным покоем и представший перед нами во всем своем величии, превратился в груду пепла и дымящиеся руины.

...и клятву верности сдержали! Смоленск 1812 г.
Сергей ПРИСЕКИН

Сопротивление, оказанное войсками генерала Дохтурова, было беспримерным, все атаки французов были отбиты. Лишь только когда стало известно, что Первая армия Барклая-де-Толли вышла из-под возможного удара, генерал Дохтуров оставил Смоленск и отошел на восток, разрушив за собой мост через Днепр.

Отступление от Смоленска
Андрей НИКОЛАЕВ

Отступление арьергарда русской армии в 1812 году
Александр ЧАГАДАЕВ

Великая армия получила возможность войти в город:

Наполеон в Cмоленске
Барон Фелициан фон МИРБАХ

Наполеон в Смоленске
Французская гравюра, автор неизвестен

Наполеон награждакт генерала Тадеуша Тышкевича за Смоленское сражение 1812 года
Войцех КОССАК

Она прошла эти дымящиеся и окровавленные развалины в порядке, с военной музыкой и обычной пышностью, но свидетелей её славы тут не было. Это было зрелище без зрителей, победа почти бесплодная, слава кровавая, и дым, окружающий нас, был как будто единственным результатом нашей победы. (Филипп Поль де Сегюр, французский бригадный генерал, адъютант Наполеона)

Смоленское сражение 1812, 4-6 (16-18) августа, оборонительные боевые действия русских войск в районе Смоленска против наполеоновских войск во время Отечественной войны 1812. Планы Наполеона сводились к тому, чтобы отрезать первую М.Б. Барклая-де-Толли и вторую П.И. Багратиона армии от Москвы, заняв Смоленск, и разбить армии в генеральном сражении, не допустив их соединения.

Наполеон выступил к Смоленску из Витебска во главе 180-тысячной армии, переправился на левый берег Днепра с целью выйти в тыл первой и второй армиям. Упорная оборона пехотной дивизии Д.П. Неверовского 2 (14) августа у села Красного задержала превосходящий в пятикратном размере французский авангард И. Мюрата и М. Нея на сутки. Это позволило подтянуть к Смоленску корпус генерала Н.Н. Раевского (13-15 тыс.), который отразил атаки французского авангарда (22 тыс.), а к вечеру первая и вторая соединившиеся русские армии (около 120 тыс.) расположились на высотах правого берега Днепра. Главнокомандующий генерал М.Б. Барклай-де-Толли, стремясь сохранить армию, уступавшую в силах противнику, решил, вопреки мнению генерала П.И. Багратиона, оставить Смоленск. Особое мужество и героизм проявили войска, оставленные для обеспечения безопасного отхода основных сил русской армии - 6-й корпус генерала Д.С. Дохтурова, усиленная дивизия П.П. Коновницына (20 тыс). Остатки отряда Неверовского влились в 13-тысячный отряд Раевского, которым также была поручена защита Смоленска.

4 (16) августа в 6 часов утра Наполеон начал штурм. Город оборонялся в первой линии дивизией Раевского. Ночью по приказу Барклая корпус Раевского, имевший громадные потери, был сменен корпусом Дохтурова. В четыре часа утра 5 (17) августа битва под стенами Смоленска возобновилась, и почти непрерывный артиллерийский бой длился 13 часов, до пяти часов вечера. Русские войска упорно отражали атаки противника. В ночь с 5 (17) на 6 (18) по приказу Барклая были взорваны пороховые склады, первой армии было приказано покинуть город, войска Дохтурова отошли на правый берег Днепра. 6 (18) августа перестрелка продолжалась, русские арьергарды не допустили переправы противника через Днепр, взорвав днепровский мост. Потери французской армии составили 20 тыс. человек, русской - 10 тыс. человек. Русские сражались с большим воодушевлением, не считая себя побежденными. Последним в городе оставался арьергард под предводительством генерала П.П. Коновницына и полковника К.Ф. Толя, отчаянно обороняясь, продолжал задерживать неприятеля.

7 (19) августа в четыре часа утра маршал Даву вошел в город. Картина погибающего, охваченного пожаром Смоленска, произвела на французов угнетающее впечатление. К продолжавшимся пожарам прибавились начавшиеся грабежи со стороны солдат наполеоновской армии. Из 15 тыс. жителей после Смоленского сражения в городе осталось только тысяча, остальные погибли и бежали из города, присоединившись к отступавшей русской армии. После Смоленской битвы Наполеон стал искать мира. Разочарование французов - от офицеров штаба до простых солдат - было велико, вместо удобных квартир, отдыха в большом городе после долгих походов, великая армия вступила в выгоревший город.

ИЗ РАПОРТА КНЯЗЯ БАГРАТИОНА

ВОЕННОМУ МИНИСТРУ ГЕНЕРАЛУ БАРКЛАЮ ДЕ ТОЛЛИ

Наконец соединением обеих армий совершили мы желание России и достигли предназначенной нам государем императором цели. Собрав столь знатное количество отборных войск, получили мы над неприятелем ту поверхность, которую имел он над разделенными нашими армиями; наше дело пользоваться сей минутой и с превосходными силами напасть на центр и разбить его войска в то время, когда он, быв рассеян форсированными маршами и отделен ото всех своих способов, не успел еще собраться, - идти на него теперь; полагаю я идти почти наверное. Вся армия и вся Россия сего требуют, и так, приняв все ремеслу нашему сродные предосторожности, я покорнейше прошу ваше превосходительство, невзирая на пустые движения неприятеля, идти решительно на центр, где мы найдем, конечно, самые большие его силы, но зато ударом сим разрешим судьбу нашу, которая частыми движениями на левый и правый его фланг тем не менее может быть разрешена, что он после неудачи имеет всегда пункт, куда собрать рассеянные свои войска.

БОЙ ЗА СМОЛЕНСК

Генерал Раевский вполне чувствовал опасность своего положения, ибо обе наши армии находились тогда от Смоленска в 40 верстах и прежде следующей ночи нам нельзя было ожидать подкрепления. Он отправил к главнокомандующим курьеров с донесением о силах неприятеля, расположившихся перед его корпусом; к князю же Багратиону присовокупил, что спасение наших армий зависит от упорной защиты Смоленска вверенным ему отрядом.

Перед рассветом Раевским была получена от князя Багратиона следующего содержания записка: «Друг мой! Я не иду, а бегу; желал бы иметь крылья, чтобы поскорее соединиться с тобою. Держись. Бог тебе помощник». <…> Неприятель повел главные атаки на наш правый фланг, примыкающий к левому берегу Днепра, в том, конечно, предположении, чтобы уничтожить наше левое крыло, захватить Днепровский мост и отрезать наше отступление по оному! Но пути господни неисповедимы! Все атаки неприятеля отражены были с неимоверным присутствием духа и гибельной для него потерею, в особенности же в оврагах, которые они стремились перейти, с тем, чтобы завладеть крепостными бастионами, примыкающими к берегу Днепра. Артиллерия наша наносила им ужасное поражение, а батальоны Орловского пехотного и прочих полков по распоряжению генерала Паскевича, опрокидывали неприятельские колонны обратно в стремнины, ими проходимые, которые под конец завалены были неприятельскими трупами. <…> Генерал Раевский, видя, что неприятельские колонны, прекратив огонь, начали располагаться на ночлег, подъехал к победоносным войскам генерала Паскевича и обняв сего последнего, сказал ему, сколько я могу припомнить, следующие достопамятные слова: «Иван Федорович! Сей победоносный день принадлежит к блестящей вашей истории. Воспользуйясь предусмотрительными вашими советами, мы, при помощи всевышнего, спасли не только что Смоленск, но гораздо более и драгоценнее - обе наши армии и дражайшее отечество!»

В. Харкевич. 1812 год в дневниках, записках и воспоминаниях современников. Вильна, 1900-1907. СПб., 2012

САЛТАНОВКА

10 (22) июля 1812 года 7-й пехотный корпус генерала Раевского сосредоточился у деревни Салтановка. Всего под его командованием было 17 тыс. человек при 84 орудиях. Русским войскам противостоял 26-тысячный корпус маршала Даву. Раевский поручил 26-й дивизии И.Ф. Паскевича обойти позицию французов слева по лесным тропам, сам же он намеревался одновременно атаковать основными силами по дороге вдоль Днепра. Паскевич с боем вышел из леса и занял деревню Фатово, однако неожиданная штыковая атака 4 французских батальонов опрокинула русских. Завязался бой с переменным успехом; французам удалось остановить натиск Паскевича на своем правом фланге. Обе стороны разделял ручей, протекающий в этом месте по окраине леса параллельно Днепру.

Сам Раевский атаковал фронтальную позиции французов 3 полками в лоб. Смоленский пехотный полк, наступая по дороге, должен был овладеть плотиной. Два егерских полка (6-й и 42-й) в рассыпном строю обеспечивали наступление на плотину. В ходе атаки колонну Смоленского полка в правый фланг опасно контратаковал батальон 85-го французского полка. Командир Смоленского пехотного полка полковник Рылеев был тяжело ранен картечью в ногу. В критический момент боя Раевский лично возглавил атаку, повернул колонну и отбросил французский батальон за ручей.

Очевидец боя, барон Жиро из корпуса Даву, так рассказал о его начале: «Налево у нас был Днепр, берега которого в этом месте очень топки; перед нами находился широкий овраг, в глубине которого протекал грязный ручей, отделявший нас от густого леса, и через него перекинут был мост и довольно узкая плотина, устроенная, как их обыкновенно делают в России, из стволов деревьев, положенных поперек. Направо простиралось открытое место, довольно бугристое, отлого спускавшееся к течению ручья. Вскоре я прибыл к месту, откуда наши аванпосты перестреливались с неприятельскими, выставленными по ту сторону оврага. Одна из наших стрелковых рот поместилась в Деревянном доме у въезда на плотину, проделала в нем бойницы и сделала из него таким путем нечто в роде блокгауза, откуда стреляли по временам во все, что показывалось. Несколько орудий были поставлены наверху оврага так, чтобы стрелять ядрами и даже картечью в неприятеля, который попытался бы перейти его. Главные силы дивизии были построены в открытом месте направо от дороги и налево примыкали к дивизии Компана. <…> До десяти часов ничего не произошло серьезного, так как неприятель почти не показывался; но в этот именно час мы вдруг увидали выходящими из лесу, и сразу в несколько местах, весьма близких друг от друга, головы колонн, идущих сомкнутыми рядами, и казалось, что они решились перейти овраг, чтобы добраться до нас. Они были встречены таким сильным артиллерийским огнем и такой пальбой из ружей, что должны были остановиться и дать себя таким образом громить картечью и расстреливать, не двигаясь с места, в продолжение нескольких минут; в этом случае в первый раз пришлось нам признать, что русские действительно были, как говорили про них, стены, которые нужно было разрушить».

К полудню к месту боя прибыл маршал Даву и взял командование на себя. Все попытки французов обойти отряд Раевского оставались безуспешными. Известный историк Е.В. Тарле писал: «23 июля Раевский с одним (7-м) корпусом в течение десяти часов выдерживал при Дашковке, затем между Дашковкой, Салтановкой и Новоселовым упорный бой с наседавшими на него пятью дивизиями корпусов Даву и Мортье». В наиболее тяжелый и казалось безвыходный момент боя у деревни Салтановка, генерал Раевский взяв за руки своих двух сыновей, старшему из которых, Александру, едва исполнилось семнадцать лет, и пошел с ними в атаку. Сам Раевский это опровергал - его младшему сыну было всего одиннадцать, но сыновья действительно находились в его войсках. Тем не менее, героизм генерала поднял колонны русских солдат, а имя генерала после этого боя стало известно всей армии.

На следующий день Даву, укрепив позиции, ожидал нового нападения. Но Багратион, видя невозможность прорыва через Могилев, переправил армию через Днепр и форсированным маршем двинулся к Смоленску. Когда Даву наконец спохватился, 2-я армия была уже далеко. План Наполеона окружить русскую армию или навязать ей генеральное сражение не удался. Подвиг Раевского остался запечатлен на полотне художника Н.С. Самокиша, созданном им в 1912 году - к столетию победы русского оружия над Наполеоном.

100 великих полководцев - Имя Победы

ИЗ ЗАПИСКИ ГЕНЕРАЛА ПАСКЕВИЧА

«…У неприятеля было 15 тысяч кавалерии. Она обошла Неверовского и атаковала его левый фланг. Харьковский драгунский полк, видя атаку, сам бросился вперед, но был опрокинут и преследуем 12 верст. Затем батарея осталась без прикрытия. Неприятель на нее кинулся, опрокинул и захватил пять орудий, остальные семь ушли по смоленской дороге. Казаки также не выдержали. Итак, Неверовский с самого начала сражения остался без артиллерии, без кавалерии, с одною пехотою.

Неприятель окружил его со всех сторон своею конницею. Пехота атаковала с фронта. Наши выдержали, отбили нападение и начали отходить. Неприятель, увидев отступление, удвоил кавалерийские атаки. Неверовский сомкнул свою пехоту в каре и заслонился деревьями, которыми обсажена дорога. Французская кавалерия, повторяя непрерывно атаки на фланги и в тыл генерала Неверовского, предложила, наконец, ему сдаться. Он отказался. Люди Полтавского полка, бывшего у него в этот день, кричали, что они умрут, но не сдадутся. Неприятель был так близко, что мог переговариваться с нашими солдатами. На пятой версте отступления был самый большой натиск французов; но деревья и рвы дороги мешали им врезаться в наши колонны. Стойкость нашей пехоты уничтожала пылкость их нападения. Неприятель беспрестанно вводил новые полки в дело, и все они были отбиты. Наши без различия полков смешались в одну колонну и отступали, отстреливаясь и отражая атаки неприятельской кавалерии».

ИЗ ЖУРНАЛА БАРКЛАЯ ДЕ ТОЛЛИ

«Многие громогласно объявили, что обеим армиям надлежало остаться в Смоленске и атаковать неприятеля, вероятно для окончания войны одним разом в случае неудачи; ибо я не понимаю, что случилось бы тогда с армиею, имеющей в тылу крутые берега Днепра и пылающий город. (Все сии лица, любящие осуждать и назначать, что надлежало исполнять, нашлись бы в крайне затруднительном положении и лишились бы даже присутствия духа, если бы увидели себя на месте главнокомандующего и имели на собственной ответственности защищения не только городов, но и всего государства. Легко предполагать распоряжения, не обнимая общего соображения и не взирая на будущее, особенно же при уверении, что мы сами не обязаны исполнять оных и отвечать за последствия)».

НЕСНОСНОЕ МЕСТО

«Вот уже пять дней, как Наполеон с главной квартирой пошел вслед за армией по Московской дороге; итак, тщетно мы ожидали, что войска наши останутся в Польше и, сосредоточив силы свои, станут твердою ногою. Жребий брошен; русские ретируясь во внутренние свои земли, находят везде сильные подкрепления, и, нет сомнения, что они вступят в битву лишь тогда, когда выгодность места и времени даст им уверенность в успехе.

Несколько дней раздача провианта становится весьма беспорядочной: сухари все вышли, вина и водки нет ни капли, люди питаются одной говядиной, от скота отнятого у жителей и окрестных деревень. Но и мясо надолго не хватает, так как жители при нашем приближении разбегаются и уносят с собою все, что только могут взять и скрываются в густых, почти неприступных, лесах. Солдаты наши оставляют свои знамена и расходятся искать пищи; русские мужики, встречая их поодиночке или несколько человек, убивают их дубьем, копьями и ружьями.

Собранный, в небольшом количестве, провиант в Смоленске отправлен на возах за армией, а здесь не остается ни одного фунта муки; уже несколько дней нечего почти есть бедным раненым, которых здесь в госпиталях от 6 до 7 тысяч. Сердце обливается кровью, когда видишь этих храбрых воинов, валяющихся на соломе и не имеющих под головою ничего, кроме мертвых трупов своих товарищей. Кто из них в состоянии говорить, тот просит только о куске хлеба или о тряпке, или корпии, чтобы перевязать раны; но ничего этого нет. Нововыдуманные лазаретные фуры еще за 50 миль отсюда, даже те фуры, на которых уложены самые необходимые предметы, не успевают за армией, которая нигде не останавливается и идет вперед ускоренным маршем.

Прежде, бывало, ни один генерал не вступит в сражение, не имея при себе лазаретных фур; а теперь все иначе: кровопролитнейшие сражения начинают, когда угодно, и горе раненым, зачем они не дали себя убить? Несчастные отдали бы последнюю рубашку для перевязки ран; теперь у них нет ни лоскутка, и самые легкие раны делаются смертельными. Но всего более голод губит людей. Мертвые тела складывают в кучу, тут же, подле умирающих, на дворах и в садах; нет ни заступов, ни рук, чтобы зарыть их в землю. Они начали уже гнить; нестерпимая вонь на всех улицах, она еще более увеличивается от городских рвов, где до сих пор навалены большие кучи мертвых тел, а также множество мертвых лошадей покрывают улицы и окрестности города. Все эти мерзости, при довольно жаркой погоде, сделали Смоленск самым несносным местом на земном шаре».

СМОЛЕНСК ПОСЛЕ ВЗЯТИЯ

«5 сентября. Мы получили приказание отправить из Смоленска в армию всех, кто только в состоянии идти, даже и тех, которые еще не совсем выздоровели. Не знаю, зачем присылают сюда детей, слабых людей, не совсем оправившихся от болезни; все они приходят сюда только умереть. Несмотря на все наши старания очищать госпитали и отсылать назад всех раненых, которые только в состоянии вытерпеть поездку, число больных не уменьшается, а возрастает, так что в лазаретах настоящая зараза. Сердце разрывается, когда видишь старых, заслуженных солдат, вдруг обезумевших, поминутно рыдающих, отвергающих всякую пищу и через три дня умирающих. Они смотрят, выпучив глаза, на своих знакомых и не узнают их, тело их пухнет, и смерть неизбежна. У иных волосы становятся дыбом, делаются твердыми, как веревки. Несчастные умирают от паралича, произнося ужаснейшие проклятья. Вчера умерли два солдата, пробывшие в госпитале только пять дней, и со второго дня до последней минуты жизни (они) не переставали петь.

Даже скот подвержен внезапной смерти: лошади, которые сегодня кажутся совсем здоровыми, на другой день падают мертвыми. Даже те из них, которые пользовались хорошими пастбищами, вдруг начинают дрожать ногами и тотчас падают мертвыми. Недавно прибыли пятьдесят телег, запряженных итальянскими и французскими волами; они, видимо, были здоровы, но ни один из них не принял корма: многие из них упали и через час околели. Принуждены были оставшихся в живых волов убить, чтобы иметь от них хоть какую-нибудь пользу. Созваны все мясники и солдаты с топорами, и - странно! - несмотря на то, что волы были на свободе, не привязаны, даже ни одного не держали, ни один из них не пошевельнулся, чтобы избежать удара, как будто они сами подставляли лоб под обух. Таковое явление наблюдалось неоднократно, всякий новый транспорт на волах представляет то же зрелище.

В то время как я пишу это письмо, двенадцать человек спешат поскорее отпрячь и убить сто волов, прибывших сейчас с фурами девятого корпуса. Внутренности убитых животных бросают в пруд, находящийся посредине той площади, где я живу, куда также свалено множество человеческих трупов со времени занятия нами города. Представьте себе зрелище, какое у меня перед глазами, и каким воздухом должен я дышать! Зрелище до сих пор вряд ли кем виденное, поражающее ужасом самого храброго и неустрашимого воина, и, действительно, необходимо иметь твердость духа выше человеческого, чтобы равнодушно смотреть на все эти ужасы».

На участке, через который прорывался Мюрат, у русских находилась всего лишь одна 27-я пехотная дивизия под командованием генерала Дмитрия Неверовского (7 тыс. чел.). Она целиком состояла из новобранцев. Но именно они и встали 2 августа близ поселка Красного непреодолимой стеной на пути мюратовской кавалерии. Неверовский занял позицию на дороге, по бокам которой находился березняк, мешавший коннице совершить фланговый обход. Мюрат был вынужден атаковать русскую пехоту в лоб. Построив солдат в одну колонну, Неверовский обратился к ним со словами: "Ребята, помните, чему вас учили. Никакая кавалерия не победит вас, только в пальбе не торопитесь и стреляйте метко. Никто не смей начинать без моей команды!". Ощетинившись штыками, русские пехотинцы отбили все атаки французской конницы. В перерыве между схватками Неверовский подбадривал своих солдат, проводил с ними разбор боя и дивизионное учение. Дивизия не допустила прорыва корпуса Мюрата и организованно отошла к Смоленск у, покрыв себя неувядаемой славой. По словам наполеоновского генерала Сегюра, "Неверовский отступил как лев". Урон русских составил 1 тыс. чел., французов (по их данным) - 500 чел. Благодаря стойкости 27-й дивизии, 1-я и 2-я армии успели отойти к Смоленску и занять там оборону.

1. Битва за Смоленск (1812)

3 августа русская армия отошла к Смоленск у. Багратион считал необходимым дать здесь генеральное сражение. Но Барклай-де-Толли настоял на продолжении отступления. Он решил дать в Смоленске арьергардный бой, а основные силы отвести за Днепр. Первым 4 августа вступил в бой за Смоленск корпус генерала Раевского (15 тыс. чел.), который отразил атаки французского корпуса маршала Нея (22 тыс. чел.). Вечером 4 августа к Смоленску из-под Рудни подтянулись основные силы Барклая (120 тыс. чел.). Они расположились севернее города. Ослабленный корпус Раевского заменили корпусом Дохтурова, дивизиями Неверовского и Коновницына (всего 20 тыс. чел.). Они должны были прикрывать отход 1-й и 2-й армий на московскую дорогу. Весь день 5 августа русский арьергард геройски сдерживал жестокий натиск главных сил французской армии (140 тыс. чел.). В ночь на шестое русские покинули Смоленск. Ожесточение солдат было так велико, что их силой приходилось уводить в тыл, так как они не хотели исполнять приказ об отступлении. Последней, ведя арьергардные бои 6 августа, оставила пылающий город дивизия генерала Коновницына. Отходя, она взорвала пороховые склады и мост через Днепр. Русские потеряли в этой битве 10 тыс. чел., французы - 20 тыс. чел.

1. Бой у Валутиной горы (1812)

После Смоленского сражения Наполеон 7 августа еще раз попытался отрезать пути отхода 1-й армии, которая пока не успела переправиться через Днепр и отойти к Дорогобужу. Для захвата днепровской переправы Наполеон отправил вперед корпус Нея (40 тыс. чел.). Для сдерживания французов Барклай выдвинул к деревни Валутина Гора (10 км к востоку от Смоленск а) арьергард под командованием генерала Павла Тучкова (свыше 3 тыс. чел.). Ней намеревался с ходу смять занявший позиции у деревни небольшой русский отряд, но солдаты Тучкова стояли непоколебимо и доблестно отразили натиск французов. К вечеру, за счет подоспевших подкреплений, численность русских войск у Валутиной Горы была доведена до 22 тыс. чел. Жестокий бой длился здесь до поздней ночи. Во время последней атаки при лунном свете израненный штыками Тучков был взят в плен. К тому времени основные силы 1-й армии уже успели переправиться через Днепр. Потери русских в этом сражении составили 5 тыс. чел., французов - свыше 8 тыс. чел. Битвой у Валутиной Горы завершилась двухнедельная Смоленская операция, в результате которой пал "ключ от Москвы" и русские вновь отступили, так и не дав генерального сражения. Теперь французская армия, собравшись в один кулак, двинулась на Москву.