Тушинский лагерь. Образование тушинского лагеря Лагерь в Орле

Падение тушинского и московского правительств Несмотря на обращение тушинцев к королю, в Тушине продолжались смуты. Оно пустело, ему грозили и войска Скопина-Шуйского, подошедшие тогда к Москве, и Вор из Калуги. Наконец, Рожинский, не имея возможности держаться в Тушине,

Лагерь для заключенных, строивших взлетно-посадочную полосу (ВПП) на аэродроме в Тушине, был организован в марте или апреле 1943 года. Годовой отчет с заголовком «Объект 1709 - строительство ВПП на аэродроме завода 82 НКАП» сообщает, что «строительство осуществлялось в основном рабочей силой з/к з/к. По своему составу рабсила з/к з/к состояла исключительно из женщин и подростков, впервые работавших на строительных работах».

В разное время № 82 имели два соседних авиационных завода. В 1942 году его получил Самолетостроительный завод НКАП (Народного комиссариата авиационной промышленности). До этого он был заводом № 81, а сейчас называется Тушинским механическим (ТМЗ), его адрес: улица Свободы, д. 35.

Исходя из числа рабочих на стройке можно предположить, что основное строительство началось в июне 1943 года. В мае на стройке работали 75 женщин, 28 подростков и 12 мужчин, а в июне уже 372/214/10, в августе - 494/274/60, в сентябре - 526/217/131, в ноябре - 470/157/98. Количество заключенных в ноябре говорит о том, что стройка, скорее всего, продолжалась и лагерь не был закрыт.

Питанием работники обеспечивались через столовую завода № 82, находящуюся на территории строительства. Можно предположить, что заключенные строили полосу на Захарковском аэродроме, и лагерь располагался ближе к северной границе заводской территории (примерно там сейчас Штурвальная улица соединяется с улицей Фабрициуса).

Как долго существовал лагерь на аэродроме, неизвестно. В Тушине, видимо, оставалась администрация лагерного управления, строившего другие подмосковные аэродромы. В частности, здесь была партийная организация Строительства №132 - лагерного управления, которое в 1944 году строило «объект 1700» - аэродром в Измайлове . Когда в отдельном лагерном пункте - «ОЛП при строительстве 1700» - создали свою партячейку, коммунисты рассчитывали, что смогут чаще бывать на собраниях, поскольку «строительство 1700 от Тушино расположено на большом расстоянии… не всегда могли прибыть члены».

Кроме отделения Люблинского лагеря, с 1946 по 1949 год к заводу № 500 было приписано несколько лагерных отделений Управления военнопленных Московской области: № 76 на 3000 человек, № 53 на 2700 человек (оно было приписано к строймонтажтресту Минавиапрома, которое строило завод № 500), ту же помету имеет лагерное отделение № 9 на 1000 заключенных.

Последний из лагерей этого управления, лагерное отделение № 19, рассчитанное на 1200 человек, было расформировано 1 мая 1950 года. Предположительно, исходя из «приписки» лагерей - собственно, к заводу и строймонтажтресту - их было два, и они меняли свои номера в результате бюрократических преобразований.

Гидропроект Курьянстроя

Один из тушинских лагерей весной 1952 года являлся лагерным отделением 4-го района Курьянстроя - лагерного управления, которое строило очистные сооружения в Люблине. Строек, связанных с очисткой сточных вод, в Тушине не было. Сам же Курьянстрой с декабря 1951 года подчинялся упомянутому выше Управлению строительства №565.

Лагерь был рассчитан на 400 заключенных. 1 марта 1952 года в нем содержались 377 мужчин. Он занимал почти полтора гектара - длина ограждавшего его «сплошного деревянного забора» 460 метров. Согласно составленной в 1952 году справке, общая площадь полезного помещения - 515 кв. метров. Кроме жилых бараков, в лагере были баня, дезкамера, ларек и штрафизолятор на 4 места. К лагерю был подведен «временный водопровод». Судя по тому, что его столовая была «временная летнего типа», лагерь был построен недавно. Кроме того, упоминается, что жилые помещения в хорошем состоянии, что встречалось довольно редко, а износ служебных составляет 15–25%.

«Адрес» лагеря - это расстояние до станции Тушино и до трамвайной остановки. В 1950-х годах конечное трамвайное кольцо находилось в начале улицы Свободы, у восточного моста через деривационный канал. От него до лагеря полтора километра, а от железнодорожной станции Тушино - два. Учитывая, что заключенные тушинского лагеря «использовались на строительных работах рядом с жилой зоной» и в пятистах метрах от нее, лагерь с таким «адресом», предположительно, мог находиться на территории Научно-исследовательского института энергетических сооружений (АО «НИИЭС» , Строительный пр-д, д. 7А) или рядом с ней. Институт перечислен среди тушинских строек Курьянстроя: «строит.-монтажные работы по Сходненской ГИС3, Тушинскому лабораторному корпусу и жилым домам Гидропроекта». В 1949 году НИИЭС назывался НИС (научно-исследовательский сектор) Гидропроекта.

С декабря 1951 года Курьянстрой был подчинен упомянутому выше Управлению строительство №565, среди строек которого есть «дома з-да № 82 в Тушино». Рядом с местом предполагаемой дислокации лагеря находятся дома, построенные в 1952 году: на улице Фабрициуса - д. 21 (экономический факультет МГПУ), д. 26 (Колледж полиции); и на улице Сходненская: дд. 10, 17, 42.

«Тушинский вор». Поражение Болотникова не могло стать полным торжеством Шуйского. Необходим был лишь новый центр притяжения оппозиционных сил, и он скоро явился в лице второго Лжедмитрия, объявившегося в Старо дубе - городе на границе Речи Посполитой с Россией.

Вокруг самозванца объединились чрезвычайно разнообразные силы. С самого начала он был орудием польских «рокошан» (участников выступления против короля), которые после поражения от Сигизмунда III решились на новую авантюру. Вдохновленные историей с Лжедмитрием I, они надеялись на богатое вознаграждение. К самозванцу примкнули польские отряды Лисовского, гетмана Рожинского и позднее - гетмана Сапеги.

Быстро росло число русских сторонников Лжедмитрия II. К нему потянулись разбитые отряды Болотникова, «вольное казачество» во главе с атаманом Иваном Заруцким, все недовольные Василием Шуйским.

Признала своего «супруга» и Марина Мнишек, освобожденная Шуйским по настоянию Сигизмунда III. Она не вернулась на родину и присоединилась к Лжедмитрию II, закрепив политический союз тайным браком.

Не успев соединиться с отрядами Болотникова, Лжедмитрий отступил в Путивль, откуда в начале 1608г. двинулся на Москву. В июне 1608 г. он расположился в подмосковном селе Тушино, откуда пошло его презрительное прозвище «Тушинский вор». Началась еще одна осада Москвы.

Постепенно власть Лжедмитрия II распространилась на значительную территорию. По сути, в стране установилось своеобразное двоевластие, когда ни одна из сторон не имела сил для того, чтобы добиться решающего перевеса. Два года существовали «параллельные» системы власти: две столицы - Москва и Тушино, два государя - цари Василий Иванович и Дмитрий Иванович, два патриарха - Гермоген и ростовский митрополит Филарет, которого силой привезли в Тушино и «нарекли» патриархом. Функционировали две системы приказов и две Думы, причем в тушинской было немало людей знатных. Это было время так называемых «перелетов» - зримого проявления нравственного оскудения общества, когда дворяне по нескольку раз переходили из одного лагеря в другой ради получения наград и сохранения за собой нажитого при любом исходе.

Военные действия вели к разорению и потерям. В 1609 г. гетман Сапега осадил Троице-Сергиев монастырь. Героическая оборона монастыря способствовала укреплению национального чувства и сильно повредила самозванцу, покровителю поляков - разорителей православных святынь.

Начало открытой интервенции. Однако Шуйский более полагался не на патриотические чувства, а на реальную силу.

В 1609 г. он заключил договор со Швецией, по которому в обмен на уступленную Корельскую волость шведы оказывали военную помощь московскому государю. На практике дипломатическая акция царя принесла ему больше минусов, чем плюсов: договор нарушал прежнее соглашение с поляками и давал Сигизмунду IIIповод для открытого вмешательства в московские дела и преодоления внутренней оппозиции, выступавшей против войны на Востоке. Осенью 1609г. польские войска осадили Смоленск. Сигизмунд III надеялся, что в условиях всеобщей «шатости» он не встретит сильного сопротивления: было объявлено, что он пришел в Московское государство для прекращения Смуты и междоусобия. Однако жители города во главе с воеводой боярином М. Б. Шейным в течение 21 месяца оказывали упорное сопротивление. Героическая оборона Смоленска, сковав короля и вдохновив русских людей, оказала большое влияние на ход Смуты.

В условиях открытой интервенции Речи Посполитой Тушинский вор уже не был нужен полякам. Часть их из Тушина потянулась под Смоленск, другая продолжала действовать самостоятельно, совершенно не считаясь с самозванцем. Большие опасения вызывали у Лжедмитрия II новгородские полки молодого воеводы, родственника царя М. В. Скопина-Шуйского, которые вместе со вспомогательными отрядами шведов двинулись освобождать столицу от тушинцев. В окружении Лжедмитрия II назревал кризис. В декабре 1609г. самозванец бежал в Калугу. Это ускорило распад тушинского лагеря. Часть русских тушинцев, которые не желали никакой договоренности с Шуйским, стали искать выхода из политического и династического кризиса в сближении с польским королем. В этом они видели единственный способ достижения консолидации и сохранения собственных позиций, одоления той же тушинской казачьей вольницы, которая объединилась вокруг самозванца в Калуге.

В феврале 1610г. русские тушинцы во главе с М. Г. Салтыковым заключили под Смоленском с Сигизмундом IIIсоглашение о призвании на престол его сына, королевича Владислава. Авторы договора стремились сохранить основы русского строя жизни: Владислав должен был блюсти православие, прежний административный порядок и сословное устройство. Власть королевича ограничивалась Боярской думой и даже Земским собором. Ряд статей должен был защитить интересы русского

дворянства и боярства от проникновения «панов». Примечательно, что тушинцы оговорили право выезда для науки в христианские земли. Договор был шагом в конституировании прав господствующих сословий по польскому образцу.

Камнем преткновения для русских тушинцев оказался вероисповедальный вопрос. Они настаивали, чтобы Владислав принял православие. Сигизмунд, ревностный воспитанник иезуитов, не соглашался. В перспективе он мечтал о династической унии Речи Посполитой и России. Но польским королем не мог быть не католик. Казалось, легче заставить пойти на уступки русскую сторону. В итоге вопрос вероисповедания Владислава так и остался открытым.

Между тем М. Скопин-Шуйский в марте 1610г. торжественно вступил в освобожденную столицу. Молодой князь пользовался необычайной популярностью. Но в апреле он скоропостижно скончался. Ходили слухи, что его отравил брат бездетного царя, Д. Шуйский, из-за опасения, что тот займет престол в случае смерти царя. Смерть князя погубила Шуйских. Они лишились единственной близкой им личности, которая могла бы сплотить все слои русского общества.

«Семибоярщина». В июне 1610г. гетман Жолкевский поразил царские войска под командованием бездарного Д. Шуйского у села Клушино близ Можайска. Сражение не отличалось упорством: иноземцы изменили, русские не собирались стоять насмерть за Василия Шуйского. Жолкевский двинулся на Москву. В это время из Калуги к городу приблизился Лжедмитрий II, обратившийся к жителям с призывами открыть ворота «природному государю». Сложилась крайне неопределенная ситуация. 17 июля 1610г. бояре и дворяне во главе с Захарием Ляпуновым, братом Прокопия Ляпунова, свергли Шуйского с престола. Два дня спустя, во избежание попыток реставрации, он был насильственно пострижен в монахи. Официальное объяснение низвержения царя гласило, что служилые люди, услышав о том, что государя «на Московском государстве не любят... и служити ему не хотят, и кровь междусобная льется многое время», били челом Шуйскому «всею землею», чтобы тот «государство оставил». Заговорщики обещали выбрать государя «всею землею, сослався со всеми городы»: в этом заявлении ощутимы уроки царствования Шуйского, изначально не получившего поддержки многих городов и земель. Выступая против Шуйского, участники заговора надеялись, что так же поступит с Лжедмитрием II и его окружение - в удалении этих двух одиозных фигур виделось главное условие для преодоления розни. Но обещание не было выполнено. Самозванец по-прежнему угрожал захватом Москвы, анархией и переменами в составе правящих лиц и социальных групп. Не имея реальной силы, «Семибоярщина» искала стабильности. В этих условиях в августе 1610г. был заключен договор о призвании королевича Владислава на русский престол. Договор во многом повторял соглашение, заключенное ранее русскими тушинцами. Но если там вероисповедальный вопрос остался открытым, то Москва теперь присягала новому государю Владиславу с обязательным условием, что «ему, государю, быть в нашей православной вере греческого закона».

Договор позволил правительству «Семибоярщины» ввести в столицу польские войска. Лжедмитрий II вместе с Мариной Мнишек и «вольными казаками» под предводительством Ивана Заруцкого отступил в Калугу.

Поляки, оказавшись в Кремле, вели себя как завоеватели. Королевич не появлялся. От его имени правил наместник Александр Гонсевский, опиравшийся на узкий круг русских доброхотов польского короля - боярина М. Салтыкова и «торгового мужика» Ф. Андронова. Нарушались статьи августовского договора. Продолжалась осада Смоленска. Для урегулирования разногласий и окончательного достижения договоренности в королевский лагерь было направлено Великое посольство. В его состав по настоянию поляков включили лиц влиятельных, способных возглавить оппозицию и даже претендовать на престол, - князя В. В. Голицына и бывшего тушинского патриарха Филарета. Переговоры, однако, вскоре зашли в тупик. Сигизмунд отказывался снять осаду и отпустить 15-летнего Владислава в Москву. Неизменной оставалась его позиция относительно православия Владислава. Больше того, скоро стало понятным тайное намерение короля самому взойти на русский престол. Стороны были в неравном положении - столкнувшись с неуступчивостью послов, король попросту приказал арестовать их.

Распад Тушинского лагеря

Воеводы Лжедмитрия II сдавали город за городом. Неудачи посеяли раздор в Тушинском лагере. «Боярская дума» «вора» раскололась. Одни ее члены затеяли тайные переговоры с Шуйским, другие искали спасения в лагере интервентов под Смоленском.

Наемники не прочь были вернуться на королевскую службу. Помехой была алчность. Наемное воинство и слышать не желало об отказе от «заслуженных» миллионов. В конце 1609 г. самозванец вместе с Мариной уныло наблюдал из окошка своей избы за «рыцарством», торжественно встречавшим послов Сигизмунда III. Послы не удостоили «царька» даже визита вежливости. Тушинские ротмистры и шляхта утверждали, будто они, служа «Дмитрию», служили Сигизмунду, отстаивали его интересы в войне с Россией. Поэтому они требовали, чтобы королевская казна оплатила их «труды», и тогда они немедленно отправятся в лагерь под Смоленском. Переговоры зашли в тупик.

Воспользовавшись моментом, в Тушино тайно пробрался Адам Вишневецкий, «маршалк» Лжедмитрия II. Встреча закончилась попойкой. На радостях «царек» подарил старому «другу» саблю, коня с богатой сбруей и свою парадную одежду. Весть об этом вызвала возмущение солдат. Ружинский выставил дверь царской избы и стал бить палкой пьяного пана Адама, пока палка не сломалась в его руке. Затем он обозвал «самодержца» сукиным сыном и бросил ему в лицо: «Черт тебя знает, кто ты такой. Мы, поляки, так давно проливали за тебя кровь, а еще ни разу не получали вознаграждения и того, что нам положено еще». Шкловский бродяга едва избежал побоев.

Переговоры с королевскими послами усугубили раздор между поляками и русскими тушинцами.

Дела в «воровском» лагере шли вкривь и вкось. Ружинский не в силах был держать свое воинство в повиновении. Гетман и прежде не церемонился с «царьком». Теперь он обращался с ним, как с ненужным хламом. Лжедмитрию II перестали давать лошадей и воспретили прогулки. Однако ему удалось обмануть бдительность стражи.

Население предместий тушинской «столицы» продолжало верить в справедливое дело «Дмитрия». Оно укрыло «царька», когда тому удалось покинуть «дворец». Наемники несли усиленные караулы на заставах, окружавших лагерь со всех сторон. Вечером 27 декабря 1609 г. к южной заставе подъехали казаки с телегой, груженной тесом. Не усмотрев ничего подозрительного, солдаты пропустили их. Они не знали, что на дне повозки лежал, съежившись в комок, московский «самодержец». Он был завален дранкой. Подле «вора» на дне повозки лежал его шут.

Прибыв в окрестности Калуги, Лжедмитрий II обратился к жителям с воззванием. Он жаловался на измену Ружинского, который обещал королю Северскую землю. «Вор» клялся, что не отдаст полякам ни пяди русской земли, но вместе со всем народом умрет за православную веру.

Гарнизон Калуги тут же открыл ворота и встретил «царя» хлебом-солью.

Едва в Тушине распространилась весть об исчезновении «Дмитрия», как наемники бросились грабить «дворец», растащили имущество и регалии самозванца. Королевские послы держали своих солдат под ружьем. Их обоз подвергся обыску. Подозревали, что труп Лжедмитрия спрятан в посольских повозках. Пан Тышкевич обвинил Ружинского в том, что тот либо пленил, либо умертвил «царька». Его отряд открыл огонь по палаткам Ружинского и попытался захватить войсковой обоз. Люди гетмана, отстреливаясь, отступили.

Вскоре в Тушине узнали, что «царек» жив и находится в Калуге. Гонцы привезли его воззвание к войску. Лжедмитрий II извещал наемников о том, что Ружинский вместе с боярином Салтыковым явно покушались на его жизнь, и требовал отстранения гетмана.

В минуту опасности Лжедмитрий II поступил с Мариной совершенно так же, как Отрепьев. Брошенная мужем на произвол судьбы, Мнишек тщетно хлопотала о спасении своего призрачного трона. Гордая «царица» обходила шатры и старалась тронуть одних солдат слезами, других - своими женскими прелестями. Она «распутно проводила ночи с солдатами в их палатках, забыв стыд и добродетель». Так писал в дневнике ее дворецкий. Старания Мнишек не привели к успеху, и она отправилась в лагерь Сапеги в Дмитров.

Разнородные силы, с трудом уживавшиеся в одном стане, пришли в открытое столкновение после исчезновения Лжедмитрия II. Низы инстинктивно чувствовали, какую угрозу для страны таит в себе соглашение с завоевателями, осадившими Смоленск.

Польские наемники готовились перейти на службу к Сигизмунду. Казаки не желали следовать их примеру и намеревались пойти за «государем» в Калугу. Тщетно Заруцкий звал их в королевский лагерь. Рядовые казаки отказывались повиноваться ему.

Глава Казачьего приказа продолжал преданно служить гетману Ружинскому и тушинским боярам. Столкнувшись с неповиновением, он попытался силой удержать казаков в лагере. Стычки закончились не в пользу Заруцкого. Более двух тысяч донцов миновали тушинские заставы и с развернутыми знаменами двинулись по направлению к Калуге.

Заруцкий привык добиваться своего, какой бы крови это ни стоило. Он бросился к палатке Ружинского. Гетман вывел в поле конницу и напал на отходивших пеших казаков. Дорога от Тушина до Калуги была усеяна трупами.

Однако наемникам вскоре пришлось пожать плоды учиненной ими бойни. Кровопролитие ускорило размежевание сил внутри Тушинского лагеря. Сопротивление возглавил ближайший соратник Болотникова, атаман Юрий Беззубцев. Пану Млоцкому, стоявшему в Серпухове, пришлось первому оплатить счет. Жители Серпухова подняли восстание. Казаки Беззубцева, не желавшие переходить на королевскую службу, поддержали их. Отряд Млоцкого подвергся поголовному истреблению. Восстало население нескольких других городов, верных Лжедмитрию II.

В хаосе гражданской войны давно спутались привычные пути-дороги. Заброшенные судьбой в Тушинский лагерь, повстанцы оказались поистине в трагическом положении. Им не было места в стане тех, кто разгромил армию Болотникова. У них не осталось иного пути, кроме как идти за «царьком» в Калугу.

Опыт с Ружинским ничему не научил «вора». Более всего он боялся остаться без помощи иноземных покровителей. В Калуге самозванец окружил свой двор немецкими наемниками.

Скопин нанес поражение Сапеге и предпринял штурм Дмитрова. При обороне крепости отличилась Марина. Видя малодушие солдат, она бросилась на вал с криком: «Злодеи, я женщина, и то не испугалась!» Сапега не желал отпускать «царицу», но она пригрозила, что будет защищаться от него с тремя сотнями донских казаков. Переодевшись в мужское платье, Мнишек бежала в Калугу, столицу своего удельного княжества.

Порвав с Ружинским, «царек» обратился за помощью к Яну Сапеге и добился его поддержки.

К великому своему неудовольствию, казаки увидели, что их «государь» усердно возрождает старый Тушинский лагерь. Пресытившись войной, донцы толпами покидали Калугу и возвращались в свои станицы.

В Тушине события развивались своим чередом. Сигизмунд III велел своим эмиссарам вступить в переговоры с Филаретом и русскими тушинцами и предложить им отдаться под его власть. Послы убеждали патриарха и бояр, что король пришел в Россию с единственной целью - взять русских под свою защиту и освободить их от власти тиранов. Авантюра близилась к бесславному концу, и «воровские» бояре готовы были пуститься во все тяжкие, лишь бы продлить игру.

Даже они не решались объявить себя подданными короля-католика. В глазах русских людей государь был прежде всего главой православного царства. Патриарх и «воровская» дума благодарили Сигизмунда III за милость, но сообщали, что при всем желании видеть на московском престоле короля с его потомством они не могут решить столь важного дела без совета всей земли. Таким образом, «тушинская» дума уклонилась от принятия подданства Речи Посполитой.

Как только самозванец бежал из лагеря, Филарет и бояре тотчас укрепились договором и вошли в соглашение с польско-литовскими командирами: не отъезжать «к Шуйскому и Михайле Скопину», а также «ни Шуйских, ни иных бояр московских никого на государство не хотеть».

Некогда Василий Шуйский, стремясь избавиться от первого самозванца, предложил московский трон сыну Сигизмунда III. Тушинцы возродили его проект, чтобы избавиться от самого Шуйского. Идея унии России и Речи Посполитой, имевшая ряд преимуществ в мирных условиях, приобрела зловещий смысл в обстановке интервенции. Тысячи вражеских солдат осаждали Смоленск, вооруженной рукой захватывали русские города и села. Надеяться на то, что избрание польского королевича на московский трон положит конец иноземному вторжению, было чистым безумием.

Тушинский лагерь распадался на глазах. Но патриарх и бояре по-прежнему пытались изображать правительство. В течение двух недель тушинские послы - боярин Михаил Салтыкове сыном, князь Василий Мосальский, князь Юрий Хворостинин, Лев Плещеев, Михаил Молчанов и дьяки - вели переговоры с королем в его лагере под Смоленском. Предлагая возвести на царский трон королевича, Михайла Салтыков «с плачем» говорил о необходимости сохранить в неприкосновенности православную веру и традиционные порядки Московского государства, а сын боярина высказывал надежду, что король умножит «права и вольности» народа.

Статьи об унии, представленные тушинскими послами, не сохранились. Но известен «отказ» (ответ) короля на эти статьи, датированный 4 февраля 1610 г. Этот документ был вручен тушинцам, а также распространен в Речи Посполитой и отправлен боярам в Москву. Сигизмунд III согласился с тем, что Московское царство, вступив в тесный военный союз с Речью Посполитой, сохранит полную автономию.

Русские статьи соглашения предусматривали, что Владислав Жигимонтович «производит» принять греческую веру и будет коронован московским патриархом по православному обряду. Ответ короля на этот пункт боярских «статей и просьб» носил двусмысленный характер. Сигизмунд не принял никаких обязательств по поводу отказа сына от католичества.

По тушинскому проекту, Владислав должен был править Россией вместе с Боярской думой и священным собором. Потрясения Смутного времени раздвинули рамки земской соборной практики. Русским людям казалось теперь невозможным решать дела без соборов. Королевичу вменялось в обязанность совещаться по самым важным вопросам с патриархом, с высшим духовенством, с боярами и со «всей землей». Под «всей землей» тушинцы понимали прежде всего дворянство и торговые верхи.

Составители договора ни разу не упомянули о «московских княженецких родах». Подобное умолчание объяснялось тем, что княжеская знать, включая суздальских князей, в массе сохраняла верность династии Шуйских.

Тушинцы проявляли заботу о разоренных дворянах и осторожно отстаивали принцип жалования «меньших станов» (мелких детей боярских) по заслугам. Владислав не должен был «никого поневоле» выводить из Московии в Польшу. Русским дворянам разрешалось ездить для науки в другие государства. Договор гарантировал им сохранность поместий и «животов».

Тушинские бояре отстаивали незыблемость крепостнических порядков. Они настойчиво рекомендовали Владиславу «крестьянам на Руси выхода не давать», «холопам боярским воли не давать, а служити им по крепостям». Вопрос о будущем вольных казаков оставался открытым.

Филарет Романов одобрил заключенное соглашение и, покинув «воровскую» столицу, отправился в королевский лагерь.

Каким бы ни было содержание смоленского договора, сам договор оставался не более чем клочком бумаги. Король Сигизмунд отказался представить тушинцам гарантии его выполнения. Впрочем, надобности в гарантиях не было: тушинское правительство распалось на другой день после подписания соглашения. Салтыков и прочие «послы» остались в королевском обозе под Смоленском. Они окончательно превратились в прислужников иноземных завоевателей. Король использовал договор, чтобы завуалировать истинные цели затеянной им войны и ускорить завоевание пограничных земель.

Смоленский договор еще более осложнил и без того запутанную обстановку в России. Рядом с двумя царями - законным в Москве и «воровским» в Калуге - появилась, подобно миражу в пустыне, фигура третьего царя - Владислава Жигимонтовича. Действуя от его имени, Сигизмунд щедро жаловал тушинцам земли, ему не принадлежавшие.

В смоленском договоре король усматривал верное средство к «полному овладению Московским царством». Однако даже он отдавал себе отчет в том, что военная обстановка не слишком благоприятствует осуществлению блистательных планов. Осада Смоленска длилась уже более полугода. Королевская армия несла потери, но не могла принудить гарнизон к сдаче крепости. Отряды Ружинского и Яна Сапеги не сумели удержаться в Подмосковье. После кровопролитных боев Ян Сапега отступил из-под стен Троице-Сергиева монастыря к литовскому рубежу. Ружинский сжег Тушинский лагерь и ушел к Волоколамску.